— Жаль, что ты не можешь бросить меня.

— Никогда не знаешь. Может быть, однажды я найду мужчину получше.

— Я единственный мужчина, который у тебя будет, так что привыкай к этому и перестань меня провоцировать. — Я глажу ее по волосам. — Спи, маленький кролик. До посадки осталось около семи часов.

Еще одна причина, почему я не возвращаюсь домой.

Я жду, что она будет бороться, но она сгибает ноги так, что они оказываются у меня на коленях, и кладет голову мне на грудь.

Это один из немногих случаев, когда она отпускает, не начиная драму из-за того, что находится в моей компании. Она говорит, что хочет большего, но как она может не видеть, что с тех пор, как она появилась, я веду больше сражений, чем раньше?

— Это несправедливо, что ты чувствуешь себя в безопасности, — ворчит она, когда ее тело расслабляется в моих руках, и ее дыхание выравнивается, когда она погружается в дрему. Мой нос гладит ее волосы, вдыхая аромат малины, смешанный с алкоголем, и я тоже позволяю себе заснуть.

Потому что она тоже чувствует себя в безопасности.

Эхо голосов кружится вокруг моей головы, как жужжание пчёл.

— Господи Иисусе, Глиндон. Ты не так должна это делать.

Мои глаза распахиваются, и первое, что я замечаю, это то, что вес, лежащий на мне исчез, и вместо него я обнимаю подушку. Очень гладко.

Наверное, кролик положил подушку, чтобы я не почувствовал пустоту и не проснулся сразу.

Но дело не в этом. Это Гарет стонет, называя имя Глиндон.

Я поднимаю голову и понятия не имею, как назвать это гребаное чувство, когда обнаруживаю, что они сидят за столом на несколько мест впереди и играют в гребаное «Уно».

Но я знаю, что оно слишком похоже на чертово облегчение.

Это уже даже не смешно. Я постоянно нахожусь на грани убийства из-за этой девушки, и самое ужасное, что именно она не дает моим демонам вырваться наружу.

Экран над моим креслом показывает, что до посадки осталось еще около трех часов.

— Ты не рассказывал мне об этом правиле раньше. — Она прижимает карты к груди. — Ты не можешь просто придумывать новые.

— Я не придумываю. — Он показывает ей карточку с правилами. — Оно прямо здесь.

— А как насчет «нет»? Ты жульничаешь!

— Потому что ты проигрываешь?

— Я могла бы выиграть, если бы ты не начал изобретать правила направо и налево.

— В миллионный раз повторяю, они здесь. Просто признай поражение и двигайся дальше. Где твой спортивный дух?

— Не в здании. Извини, я имею в виду чертовом самолете . Давай, просто забудем, ладно?

Он улыбается, а я сжимаю кулаки, и это происходит по многим причинам. Первая — это то, что я подумал, что он забыл, как на самом деле улыбаться, не притворяясь. О, и как чертовски комфортно Глиндон в его присутствии.

Он, как никто другой, должен был понять, что она теперь моя слабость, место по которому он может ударить, чтобы добраться до меня, и, зная Гарета, он так и сделает. Без пощады.

Не то, чтобы я винил его, но я бы проткнул его, прежде чем он смог бы даже пальцем к ней прикоснуться.

Подавив свое волнение, я иду к ним с беспечностью скучающего демона.

Я сажусь на подлокотник Глиндон и кладу руку ей на плечо.

— Во что мы играем?

Гарет начинает опускать свои карты.

— Я оставлю вас, ребята.

Правильно, старший брат. Иди нахуй.

— О, не будь глупцом, — говорит она ему. — Тебе не нужно уходить только потому что Киллиан здесь. Давай продолжим. — Этот маленький... — А ты иди сядь на стул и не подглядывай за моими картами. — Она прячет их у себя на груди и смотрит на меня, как мама-медведица.

Хм... Теперь я думаю, почему я не пристегнул ее к себе раньше.

Гарет держит свои карты, и у меня нет выбора, кроме как занять место рядом с Глин, потому что я, черт возьми, уверен, что буду играть и обыграю этих двоих.

В итоге они набрасываются на меня, жульничают и используют все возможные уловки, чтобы я проиграл.

Но я основатель школы этически черных, в которую они пытались поступить, так что в итоге я все равно выигрываю. Три раза подряд.

Глиндон бросает свои карты на маленький столик.

— Фу, это не весело. Тебе обязательно выигрывать каждый раз?

— А как еще он может быть мудаком?

— Не будьте неудачниками, это выглядит некрасиво. — Я ухмыляюсь.

— О, да пошел ты. — Она выпускает вздох.

— Мы должны сыграть раунд только вдвоем, Гарет.

— Просьба отклонена, — говорю я.

— Ну, ты просто продолжаешь выигрывать. Так игра становится скучной.

— Не обращай на него внимания. Киллер просто физически не понимает, что такое сдерживаться, особенно когда он ревнует. Это его территориальное поведение, чтобы доказать свою точку зрения.

— Я собираюсь убить тебя, — говорю я, а он только улыбается, фальшиво.

— Серьезно? — Глиндон смотрит на меня. — Ты ведешь себя как полный чертов придурок из-за беспочвенной ревности?

— Мы увидим, насколько она беспочвенна, когда мой дорогой старший брат будет парить в воздухе.

— Хватит угрожать жизни людей только потому, что ты можешь, Киллиан. И это твой брат, так как насчет того, чтобы относиться к нему как к таковому, а не как к какому-то врагу? — Она показывает пальцем на меня. — И еще, либо ты играешь нормально, либо ты потеряешь все привилегии, чтобы когда-либо играть с нами.

Я раздумываю, хочу ли я поцеловать ее в задницу или задушить прямо сейчас. Возможно, и то, и другое одновременно.

Гарет поднимает бровь.

— Похоже, ты наконец-то встретил свою пару. Мама и папа будут в восторге от нее.

— Ты уверен? — Глиндон собирает карты, ее тон неловкий. — Он не сказал мне заранее, поэтому я даже не смогла переодеться в подходящую одежду.

— А что не так с твоей одеждой? — Я краду карту, потому что нет, я определенно не позволю им выиграть в ближайшее время.

— Ты не имеешь права на мнение. — Она корчит гримасу, потом хватает меня за руку, лезет под рукав и выхватывает обратно карту, которую я украл. — И никакого мошенничества. Серьезно, ты не можешь принять таблетку спокойствия?

— Могу, когда трахаю твои мозги. Хочешь сходить в туалет?

— Слишком много информации, — говорит Гарет.

— Ты всегда можешь уйти и вернуться к своим ботаническим занятиям.

— Нет, нет и нет, а я разве не говорил, что нет? — говорит Глиндон насмешливым голосом, хотя ее шея покраснела. — А теперь давайте играть.

Гарету удается выиграть один раз, только потому, что Глиндон действительно обыскала мои штаны в поисках украденных карт.

Сказать, что она стала смелой, значит преуменьшить. И это точно не потому, что я к ней отношусь спокойно.

Она просто все больше вживается в себя и в эту разрушительную силу, которая идет за моей жизнью.

К тому времени, когда мы готовимся к посадке, ей удается победить, она втирает нам это в лицо и злорадствует до тех пор, пока мы не думаем, что она будет делать это до самого пришествия короля.

— Приятно быть победителем. — Она пристегивает ремень безопасности по призыву стюардессы.

Я еще туже затягиваю его на ее талии.

— На самом деле ты выиграла меньше всех из нас троих, и только потому, что украла больше карт, чем мы.

— Прости, что? Я не слышу тебя из-за победного фейерверка в моей голове.

Я хихикаю, качая головой.

— Прекрати быть очаровательной, пока я не трахнул тебя прямо здесь и сейчас.

— Не делай этого, — шепчет она. — Ух. Я не могу перестать вспоминать, что многие авиакатастрофы случались при попытке приземлиться.

— Тогда, наверное, тебе стоит взять меня за руку, а? — Я протягиваю ей свою ладонь, и она берет ее, продевая свои пальцы сквозь мои и укладывая их себе на колени.

Полное удовлетворение наполняет меня при мысли о том, что я буду ее якорем.

Это не какой-то там прекрасный принц, скучный тип или другой мужчина.

Я.

Чувство полной эйфории медленно утихает с напоминанием о том, куда мы едем.